Инициатива «Медиа адвокат» продолжает серию бесед с пресс-секретарями или ответственными лицами различных ведомств. На этот раз наш собеседник — пресс-секретарь Министерства труда и социальных вопросов Сона Мартиросян.
— Ваша биография внушительна — активная журналистская, преподавательская деятельность. С февраля 2019 года Вы пресс-секретарь Министерства труда и социальных вопросов․ Какие проблемы, упущения Вы заметили еще во время журналистской деятельности в общении с пресс-секретарями, что сейчас сами не допускаете?
— Сперва, хочу поблагодарить за оценку. Я и сегодня занимаюсь активной журналистикой деятельностью, но пишу в основном лонгриды, авторские материалы для международных СМИ. Я, вообще, люблю работать с помощью запросов на получение информации, потому что люблю исследовательскую журналистику, работу с данными, процесс их сопоставления. А опрос — самый удобный способ получить официальную информацию. Понимаю, что для наших коллег, занимающихся журналистикой, это не приемлемый вариант, у них есть вопрос оперативности, а в случае опроса, как Вы знаете, сразу получить ответы невозможно. В подобных случаях я стараюсь дать максимально оперативную и полную информацию нашим коллегам. Честно говоря, в ходе журналистской деятельности я очень мало сталкивалась с препятствиями, связанными с деятельностью пресс-секретарей. Самым большим препятствием, которое когда-либо было, является задержка ответа на запрос. Возможно, мне повезло в профессии, но не было случая, чтобы я искала информацию и не получала ее. Несмотря на это, думаю, что искать и не получать — также ценная информация и может многое сказать о материале. Сегодня, как пресс-секретарь, я стараюсь не усложнять работу журналистов. Если могу прямо сейчас ответить на вопросы, отвечаю, если нет, то пытаюсь как можно быстрее сделать это, поскольку понимаю, что это не только работа журналистов, но и моя.
— Легко удовлетворить требования и ожидания армянских журналистов? Каковы основные проблемы и какие решения Вы нашли? Что важно в коммуникации?
— Хочу отметить, что многие из наших коллег профессиональны и четко представляют, из какой структуры должны получить информацию. В этих случаях, конечно, работа бывает очень эффективной. Бывают случаи, когда заявитель четко не представляет рамки полномочий Министерства и, например, хочет статистических данных, которые мы не собираем или не обрабатываем. В таких случаях пытаюсь по возможности направить наших коллег, от кого или из какой структуры они могут получить волнующую их информацию. Проблемы, которые возникают, в основном, незначительные, и очень быстро решаются. Я разработала для себя механизм, который помогает быстро сориентироваться при ответе на звонки или запросы журналистов. За время моей работы в Министерстве труда и социальных вопросов, что, в действительности, является огромной сферой, для себя выделила те сведения, которые чаще всего интересуют наших партнеров. С целью дать по возможности оперативные ответы, я сама периодически обращаюсь к отраслевым подразделениям Министерства или отдельным структурам и получаю более свежие данные. Поэтому, как правило, в случае запросов или звонков у меня уже есть готовые свежие данные, чтобы не заставить журналистов ждать.
В коммуникации больше всего важна способность соблюдать деловые отношения. Так как я работала журналистом, редактором, со многими журналистами у меня дружеские отношения, которые, однако, не люблю смешивать с деловыми. К моему счастью, должна отметить, что многие из моих друзей знают об этом и никогда не переступают эту грань. Однако, иногда, к сожалению, бывает, что деловые отношения влияют и на личные. В подобных случаях я не очень расстраиваюсь։ думаю, что это тоже испытание, которое отношения либо выдерживают, либо нет.
— Расскажите о своем рабочем дне, сколько звонков, приглашений на интервью получаете, в каких случаях отказываетесь? И легко ли работать с женщиной-руководителем, бывают ли разногласия?
— Рабочий день действительно очень напряженный. В течение дня я получаю по меньшей мере 10-15 звонков от журналистов, в месячном разрезе у нас в среднем 50 интервью. Например, в мае мы дали 127 интервью и комментариев. Случаи отказа на данный момент не припоминаю, даже если были.
В рабочем процессе никогда не зацикливалась, непосредственный руководитель женщина или мужчина.
Работать с министром и легко, и сложно. Сложно в том плане, что министр крайне требовательна и к другим, и к себе. Легко, поскольку мы знаем друг друга уже 18 лет, и очень хорошо представляем ожидания и способности друг друга. Обсуждения бывают почти с ежедневной периодичностью, в ходе них, конечно, начинается полемика, однако должна отметить, что министр из тех руководителей, которые готовы выслушать и принять мнение других, если оно обосновано.
— Насколько пресс-секретарь свободен в своих словах и действиях?
— Я бы не хотела отделять пост пресс-секретаря. Этот вопрос правильно рассматривать с точки зрения общественного служащего. Конечно, перед представителем общественной службы поставлены определенные ограничения, учитывая возможность конфликта интересов. Тем не менее, должна отметить, что во внутренних обсуждениях Министерства я никогда не была скованна какими-либо обстоятельствами. Сегодня, как пресс-секретарь, конечно, скованна в определенных вопросах, особенно в обсуждении в социальных сетях, но, думаю, спустя годы напишу книгу об этом периоде своей жизни.
— Каковы приоритетные стратегические программы Министерства, какие вопросы были решены и какие на очереди?
На данный момент у нас есть несколько приоритетных направлений, о которых хотела бы сказать: первая из них – деинституализация, т.е. политика, направленная на вывод людей из учреждений. И впервые, говоря об этом, мы имеем в виду также людей с ограниченными возможностями. Несколько лет назад одна из международных организаций провела исследование о детях, проживающих в учреждениях. Я читала исследование, в то время как журналист была потрясена. Согласно этому исследованию, 1/3 детей с инвалидностью, оказавшихся в детских домах, на протяжении всей своей жизни не покидает здание детдома. Эта картина более ужасна, когда речь идет о людях с ограниченными возможностями и особенно о психическом здоровье. Они просто не выходят из учреждений, никогда. Это, возможно, покажется для многих непонятной эмоцией, но для нас это крайне важно. Кстати, это отнюдь не невозможно, у нас есть очень хороший пример — Арцах, где нет учреждений для детей. Наше общество — общество, наделенное крепкими социальными связями, которое в условиях должной поддержки может достичь этого результата. Это сложная, но ориентированная на будущее политика, которой нет альтернативы. Другим нашим приоритетом является изменение механизмов преодоления бедности. Наши исследования показывают, что действующие механизмы преодоления бедности, как, например, система пособий, неэффективны. Есть семьи, которые на протяжении десятков лет находятся в этой системе. Это означает, что пособие не помогает гражданину преодолевать социальные трудности, не влияет на улучшение качества его жизни. Сегодня наш приоритет — создание предпосылок для преодоления бедности посредством занятости. Приоритетов, конечно, много, но, думаю, не стоит наполнять ими это интервью.
— Как изменения в стране повлияли на свободу слова?
— Если спрашиваете меня в качестве пресс-секретаря, то скажу, что журналисты стали более требовательными, что, на мой взгляд, очень хорошо. Это также обязывает быть более внимательным и прозрачным. Если спрашиваете меня как журналиста, скажу, что уверена, каждый сам проводит границу своей свободы. На мой взгляд, в Армении за последние 10 лет в этом смысле возникла ситуация, когда, по мнению некоторых, это свобода, а по определению других — вседозволенностью. Как журналист, я всегда была скованна только внутренними убеждениями и профессиональной этикой.
